| | Молокане в Шемахинских событиях 1918 года Как уже отмечалось выше, выселенное в 30-х годах ХIХ в. из глубинных областей России за непризнание православной церкви и обрядов русское население, получившее за свое религиозное учение (которое они сами обозначали как «чистое молоко словесное») «Текла размеренная мирная жизнь между мусульманскими и молоканскими селениями. Многие обзаводились кунаками, но родство не заводили с учетом строгих мусульманских и молоканских порядков. Ездили и ходили друг к другу в гости. Молокане, как истинные хлеборобы, обрабатывали свои наделы из общественной пахотной земли и арендовали земли под посевы зерновых у мусульман-кочевников. Велась честная торговля необходимыми продуктами. Были в Хильмилях несколько торговых лавок, владельцами которых были мусульмане. Мусульмане привозили размалывать свое зерно на молоканские водяные мельницы, а их было только на реке Козлу-чай двадцать штук и на Пирсагат-чае около десяти. И все мельники молокане чисто владели азербайджанским языком, потому что со всех окрестных азербайджанских сѐл зерно привозилось на эти мельницы, и на них в основном преобладала азербайджанская речь». (2) Что же случилось в марте 1918 г. с Шемахинскими молоканами, этими «богобоязненными» приверженцами «чистого молока словесного», со времен своего переселения проживающими в спокойствии и благополучии в окружении миролюбиво и доброжелательно настроенного к ним местного населения? Каким образом превратившихся вдруг в настоящих зверей они стали разгромить целые селения, беспощадно истребляя при этом своих вчерашних добрых соседей – мусульман, безоружных мужчин, женщин и детей? Почему они приняли сторону армян, объявивших настоящую войну мусульманскому населению и порою не уступали им в жестокости и кровожадности?
Забегая вперед, отметим, что даже после крушения Российской империи в 1917 г. в Шемахинском уезде не было ни одного конфликта между азербайджанским и русским населением, ни одного случая нападения на русские-молоканские селения или притеснения русского населения, что могло бы дать хоть какое-либо объяснение для столь резкого изменения отношения шема- хинских молокан к мусульманам. Впрочем, впоследствии молокане полностью отрицали свое участие в азербайджанских погромах, обвиняя в этих трагических событиях армян и большевиков. Поэтому, вначале следует обратиться к фактам, подтверждающим само событие, в первую очередь, к свидетельствам шемахинцев – как мусульман, так и христиан. Участие молокан, т.е. местного русского населения-сектантов, в первом штурме гор. Шемахи явилось событием, столь очевидным, что оспаривать его не представлялось просто возможным.
Правда, с изменением политической ситуации в стране, начиная с 1917 года, некоторые совместные действия представителей армянского и русского населения Шемахи против мусульман (напр., в вопросе создания местного военного гарнизона), не оставались не
В более чем тысячи показаниях как видных представителей и почетных лиц мусульман, так и простых шемахинцев, описывающих тревожные дни накануне трагических событий, нет ни одного упоминания или намека на молокан, как на предполагаемых союзников армян. В рассказах же об отдельных случаях вооруженного противостояния, предваряющих азербайджанские погромы, которые, как позже выяснилось, для успокоения мусульманского населения завершились так называемым «примирением», говорилось только об армянах и азербайджанцах. Лишь в одном документе - свидетельстве Абдуль Ахада Искендерова упоминались также молокане: «15 марта между мусульманами и армянами и молоканами состоялось примирение с участием духовенства… Примирение было скреплено на бумаге представителями трех наций». (3) Вместе с тем, если отдельные представители русского населения, в том числе и молокан, а также русское духовенство, действительно участвовали в процессе перемирия, то однозначно не как конфликтующая сторона, что подтверждается многочисленными свидетельствами. Однако через сутки молокане не только поддержали наступления армян на Шемаху с пушечными обстрелами из своих сел, но и вместе с ними с оружием в руках вошли в город. Князь Левон Георгиевич Вачнадзе, 65 лет, грузин: «18 марта, утром, я услышал со стороны сел. Матрасы один глухой холостой пушечный выстрел, такой же выстрел в ответ на первый я услышал со стороны сел. Джобаны-русские, где живут молокане. Мне показалось, что это условные сигналы. Че рез час- полтора начался обстрел нижней мусульманской части города из пушек и ружей. Мусульмане сосредоточились в нижней части города. Обстрел из пушек со стороны сел. Матрасы и сел. Джобаны продолжался почти до 4 час. пополудни». (4)
Пантелеймон Иванович Пугачев, 45 л., православный, русский: «Вдруг 18 марта со стороны сел. Матрасы и со стороны сел. Джобаны-русские начался обстрел нижней части города из пушек и ружей». (5)
Владимир Павлович Сазонов, 53 л., доктор медицины, русский: «Вдруг 18 марта, утром, армяне и молокане окружили город и начали обстрел мусуль- манской части из орудий и ружей». (6)
Виссарион Давидович Сулава, 45 лет, провизор, грузин: « Оказывается, в эту ночь армяне, соединившись с молоканами, успели получить из всех ближайших селений вооруженную помощь.… Приблизившись к городу, армяне и молокане начали жечь все мусульманские дома, квартал за кварталом. (8)
Мовсум бек Садыхбеков, 40 лет, мусульманин, «Однако, 18 марта на рас- свете, из сел. Матрасы открыли по Шемахе пушечный огонь. Вскоре высту- пили против мусульман и молокане». (9) Ага-Салим Гаджи Алиев, 42 лет, мусульманин: «Вдруг 18 марта, рано утром, шемахинцы были разбужены громом орудий и пулеметов. Оказалось, что ночью армяне со стороны сел. Матрасы, и молокане со стороны сел. Джобаны-русские окружили Шемаху и повели наступление. Шемахинские мусульмане взялись было за оружие и начали отстреливаться, но не могли устоять против пушек и отступили… В 6 час. вечера решено было сдаться. Армяне и молокане ворвались в мусульманскую часть города, начали поджигать дома, убивали жителей, мужчин, женщин и детей, расстреливали на улицах и в квартирах, грабили». (11)
Кязым Молла Самад оглы, 30 лет, мусульманин: «Во время мартовских событий 1918 г. в гор. Шемаха армяне и молокане (русские) подожгли мой дом и ограбили имущество мое». (12)
Ага Мовсум Бабаев, 35 лет, мусульманин: «во время нападения на Шемаху армян и молокан, в наш дом явились армянские солдаты, среди которых заметил 2-3 молокан, и стали грабить наше имущество. Мы все, за исключением моей матери, старухи 84 л. успели спрятаться по соседству, откуда слышали произведенные в нашем дворе выстрелы. Часов в 10 вечера мы отважились вернуться к себе в дом и застали там мать, убитую, а имущество - разграбленным».(13)
Как следует из приведенных свидетельств, речь идет о первом штурме гор. Шемахи, поджоги, убийства и грабежи, в котором продолжались несколько дней, вплоть до прихода Гянджинских войск во главе с Исмаил Ханом Зиадхановым. Участие молокан в этих событиях не вызывает сомнений. Однако, в оценке конкретных действий молокан по отношению к мусульманскому населению, особенно в случаях убийств мирных граждан, мнения свидетелей разнились: «Армяне согласились прекратить насилие после выдачи им мусульманами всего оружия. На другой день оружие было выдано. Однако армяне и молокане продолжали убивать жителей и грабить их. (14)
«Они, армя
не и молокане, убивали на улицах мусульман. Но молокане прекратили убийства, когда мусульмане сдались, армяне же продолжали убивать мусульман и после их сдачи». (15) Были свидетели, отрицающие участие молокан в убийстве мусульман, таким образом, сводя их действия только разгрому и грабежам: «Правда, молокане бомбардировали город и ворвались в него вместе с армянами; но я не видел и не слышал, чтобы они поджигали дома и убивали мусульман.(17) «Молокане окрестных селений выступили против шемахинцев вместе с армянами с первого же дня и действовали с ними до конца. Но они не творили те же бесчинства, которые творили армяне, т.е. не принимали участие в поджогах и убийствах». (18)
«Уже после сдачи (оружия) армяне убивали и вырезали мусульман сотнями. Были случаи, что врывались в дома и вырезывали целые семейства, причем подвергали их терзаниям и мучениям. Эти зверства прекратили молокане своим вмешательством» (20)
«Армяне взяли у меня часы с цепочкой, молоканин, видевший это, отобрал у него часы и вернул их мне.» (21)
Участие молокан и их деяния в Шемахинских событиях, по всей видимости, составляло одно из главных вопросов, интересующих следователей Чрезвычайной Следственной Комиссии, работа которой будет рассмотрена в отдельной главе. Четкие высказывания опрошенных лиц указывают на то, что они отвечали на конкретно поставленный вопрос о возможном участии молокан в убийстве мирных граждан-мусульман: «Молокане действовали за одно с армянами»; (22)
Разноречивость в показаниях свидетелей была вполне объяснима: каждый говорил то, что видел сам или знал со слов других, поскольку в большинстве случаев люди, столкнувшиеся лицом к лицу с вооруженными армянами или молоканами, как правило, не оставались в живых. Вероятно, русское население самой Шемахи не участвовало в азербайджанских погромах, о чем свидетельствует почти отсутствие русских имен среди названных шемахинцами- горожанами погромщиков. Как указывают буквально все свидетели, нападавшие молокане были из селений, которых в Шемахе мало кто знал. Отсюда и всего несколько молокан, в отличие от несколько десяток армян, опознанных и обвиненных по делу о разгроме города Шемахи. Свидетелями участия шемахинских молокан во втором нашествии в гор. Шемаху могли выступить уже только армяне, поскольку выбраться живым из полностью сожженного и уничтоженного города удалось лишь нескольким мусульманам. Среди таких документов заслуживает особого внимания показания Аршака Гюльбандова, бывшего начальника Шемахинской почтово-телеграфной конторы, одного из организаторов азербайджанских погромов в Шемахе, привлеченного к следствию в качестве обвиняемого: «В доме Лалаева армянские солдаты, а также русские и молокане оскорбили бывшего члена Государственной Думы Мешади Тагия Алиева». (25)
Следует напомнить, что известный азербайджанский общественный деятель Мамед Таги Алиев (Ализаде) был зверски убит во время второго штурма гор. Шемахи. Впрочем, о равноправных и союзнических отношениях армян и молокан в Шемахинских событиях говорят и некоторые упомянутые выше факты, когда молокане в отдельных случаях выступали защитниками мусульман, и это им позволялось. Ярким примером тому могут служить свидетельства женщин, которым удалось спастись исключительно благодаря заступничеству молокан. Так, когда бесчинствовавшие в Шемахе отряды Степана Лалаева подвергли сожжению все городские мечети вместе с укрывавшимися в них людьми, в основном женщинами и детьми, молокане окрестных селений на следующий день прибыли в Шемаху и «увели около 500-600 женщин для спасения в сел. Кыз-мейдан», (26) хотя им и не удалось отстоять до конца плененных азербайджанок, которых по настоянию армян пришлось отправить в Баку. Половина этих измученных женщин погибла по дороге от холода, голода и испытанных потрясений, однако оставшиеся в живых и освобожденные от плена только по приходу турок женщины дали подробные показания по шемахинским событиям, в том числе о преступлениях Степана Лалаева.
Но, как бы «не опомнились» молокане, и как бы не заступались в отдельных случаях за мусульман, их более чем осознанное и довольно массовое выступление совместно с армянами против мусульманского населения Шемахинского уезда не ограничилось городом Шемахи. Как уже отмечалось выше, в течение последующих месяцев – с марта по июль 1918 г. - молокане также участвовали в погромах мусульманских селений Шемахинского уезда. По свидетельству крестьян 24 азербайджанских селений на них напали объединенные армяно-молоканские силы, а на 4 селения напали исключительно молокане.
И тут судьба сыграла с молоканами злую шутку: в отличие от городских жителей Шемахи, мусульмане-сельчане стали узнавать своих «добрых» соседей. Хотя вначале это, кажется, не особо волновало самих молокан, участвовавших в «подчинении мусульманского населения своей власти»: именно так некоторые из них объясняли свои действия мусульманам, убивая их близких, грабя их имущества и сжигая их селения. Однако когда опознанные пострадавшими мусульманами молокане -погромщики стали привлекаться к следствию азербайджанскими властями, то ни один из них ни то что не объяснял причины стол жестокого обращения с безоружным мирным населением, готовым и так подчиниться любой власти ради сохранения жизни своей семьи и своего имущества, а вовсе не признавал своего участия в вооруженных «походах» на азербайджанские селения. Участие местных молокан– конкретных лиц в азербайджанских погромах будет подтверждено следственными материалами, о чем будет сказано в следующих главах.
Однако сожженные дотла целые селения, тысячи убитых людей - мужчин, женщин, детей, разграбленное и уничтоженное имущество, угнанные стада, отравленные поля и т.д., зафиксированные в документах и, главное, показания сотни живых свидетелей воссоздают картину гораздо более широкую и трагическую, к которой стали причастны и шемахинские молокане. Среди 4-х мусульманских селений, на которые вооруженные молоканские отряды напали самостоятельно, т.е. без армянских банд, особо выделяется селение Ангехаран. Выделяется тем, что нападение на это селение было совершено одновременно с первым штурмом гор. Шемахи. 18 (31) марта селение Ангехаран, находящееся в 3-4 верстах от г. Шемахи, на рассвете подверглось обстрелу со стороны молокан сразу четырех русских селений - Чухур-Юрт, Джебани-русские, Марьевки (Нагарахана) и Астраханки (Кыз-Мейдан) Шемахинского уезда. Вероломное и внезапное нападение хорошо подготовленных молокан, засевших в окопах вокруг деревни, оказалось для ангехаранцев полной неожиданностью, поскольку им было известно, что накануне в г. Шемахе представители армян и молокан дали мусульманским представителям клятвенное обещание жить с мусульманами в мире и не нарушать добрососедских отношений. Среди вооруженных мусульманских крестьян, собравшихся в тревожные дни в гор. Шемахе, было немало ангехаранцев, которые, вернувшись домой, сами сложили оружие и успокоили все селение так, что жители не сочли нужным даже поставить дозор на подступах к деревни. Следовательно, в разбуженном ранним утром обстрелами со всех сторон и застигнутым врасплох, как и город Шемаха в эти часы, селении Ангехаран началась страшная паника. «Мы растерялись и даже не подумали о защите. У кого было ружье, оно оставалось в квартире. Все столпились на улице»; «Мы перепугались так, что даже не думали о защите.» (27)
Воспользовавшись смятением, охватившим сельчан, молокане ворвались в деревню одновременно со всех сторон - «по семи дорогам, ведущим в селение», и начали беспощадно убивать всех, кто Убивая людей молокане одновременно грабили и расхищали движимое и недвижимое имущество ангехаранцев: крупный и мелкий скот, домашнюю обстановку, ковры, постель, посуду и проч. Все награбленное нагружалось на фургоны и арбы и увозилось в ближайшие молоканские селения Чухур-Юрт и Джобани-русские.
По свидетельству сельчан, напрямую столкнувших с молоканами, большинство нападавших были молодыми, в основном в военной одежде, однако попадались и старики, «в обычной, штатской». По мнению, жительницы Ангехарана Ирейхан Ага кызы, давшей следствию ценные показания, основной целью нападавших было уничтожение молодых мужчин-мусульман: «…они разделились на группы по 3-4 человека в каждой, ходили от дома до дома и по именам вызывали всех, кого хотели увести. Когда напавшие находили нужного им мусульманина они преимущественно выводили его перед дом и там его убивали… При этом были убиты в селении же две молодые женщины за то, что защищали своего мужа и брата». Семья Ирейхан Ага кызы также не избежала этой участи: «У меня дома были тоже два взрослых сына – Баграм и Али-Нур. Баграму было лет около 30, Али-Нуру – лет 17-18. Ко мне пришли тоже четыре молоканина, из которых один был стар, трое других- молодые. Старший в штатском и был вооружен только дубиной, на конец которой был прикреплен штык винтовочный, которым он добивал тех, в кого уже был пропущен выстрел и кто упал на землю, но не был убит наповал, а еще мучился. Я сама видела как этот старый молоканин таким образом добил сына моей соседки, дом которой находится рядом с моим, Каракишия Гаджи Баба оглы». (29)
Совершив убийство в соседнем доме, старый молоканин со своими молодыми спутниками пришли в дом Ирейхан Ага кызы и потребовали выдачи ее старшего сына Баграма. Женщина стала умолять молокан взять все ее имущество, но не трогать сыновей. Согласившись, старый молоканин забрал у женщины все ее ценные вещи - от серебренных мужских поясов, николаевских денег, вплоть до нескольких покрывал и чадры. «Когда вещи были отданы молоканам, старик сказал, что все же сына моего Баграма, как молодого, он не может оставить дома, потому что имеет приказ убивать молодых мусульман или же
уводить их в плен. Поэтому то он вывел моего Баграма вместе еще с шестнадцатью молодыми мусульманами за сел. Ангехаран на местность Чильдашлык и там эти несчастные 17 ангехаранцев в числе которых был и Баграм и еще два молодых мусульман из сел. Калей-Бугурт, были окружены молоканами и убиты из винтовок и берданок. Нас – женщин и стариков тоже увели из селения на место расстрела, где мы и присутствовали при смерти своих сыновей и мужей» . (30) Это событие, подробно описанное Ирейханом Ага кызы, подтверждалось еще тремя свидетелями-очевидцами - ее младшим сыном Али-Нуром и двумя односельчанами, спрятавшимися в соседней конюшне напротив дома Ирейхан. 16 -летний Али-Нур Кадыр оглы лежал в это время тяжело больной тифом, благодаря чему и остался в живых. Тем не менее, его вместе с постелью выбросили во двор, причем у парня, потерявшего сознание, была поломана нога, в результате чего он стал калекой. (31) Оба других очевидца, наблюдавшие эти сцены из окна соседней конюшни - Герай Бабаш оглы и Мамед Хан Искендер оглы - опознали в старике, погрузившем отобранное у Ирейха
на Ага кызы имущество «в 4-х полных хурджунах» на лошадь, а затем про- гнавшего женщину и ее сына Баграма «куда-то», жителя молоканского селения Чухур-Юрт Михаила Юрина. (32) Другая жительница Ангехарана, 30-летняя Гюлли-Бегум Гюли кызы, случайно опознала среди уже задержанных молокан убийцу своих близких, жителя сел. Чухур-Юрт Ефима Черкасова и так описала происходившее: «В марте месяце 1918 года, когда банды молокан напали на наше селение я и много других мужчин, женщин и детей спрятались в доме Бахшалия Юсуф оглы и заперлись изнутри. К дому подошел вооруженный ружьем один молоканин и потребовал, чтобы мы открыли дверь. Мы отказались открыть дверь. Тогда молоканин начал стрелять в комнату чрез окно и таким образом убил из находившихся в комнате следующих лиц: 1) Дост Мамеда Гюлю оглы, 2) его жену Гюль-Санам Азиз кызы, 3) Саттару Гюли кызы, 4) ее дочь Гюль-Кыз, 5) Али Кулия Сари оглы, 6) Ага Гасана Кадыр оглы, 7) Ата-Киши Гамид оглы, 8) Хирду Ханадан кызы, 9) Моллу Ага-Баба и 10) Мешади Алескера. Мы страшно кричали. Сын мой Али-Мовсум Мансур оглы, скрывавшийся во дворе, бросился ко мне на помощь. Упомянутый молоканин увидев его, прицелился в него и убил» (33) Таким образом, расстреляв в самом селении 143 человек – мужчин, женщин и детей, молокане оставшихся в живых жителей, не считая спрятавшихся в разных местах, раненых и притворившихся мертвыми, вывели из селения. Перед этим они подожгли все селение, состоявшее из 186 домов, включая и приходскую мечеть, оставив нетронутыми лишь несколько землянок. На дороге молокане отделили мужчин от женщин и детей. Все женщины и дети были отправлены в находящееся в трех верстах от Ангехарана мусульманское сел. Мельгам.
А 102 мужчин, среди которых были шестеро из других деревень, оказавшихся в этот день в Ангехаране, под конвоем повели в молоканское селение Чухур-Юрт. Из доставленных в сел. Чухур-Юрт мужчин выделили нескольких видных представителей Ангехарана, которые так-же были расстреляны. При этом люди были убиты следующим образом: молокане ставили их один за другим в затылок и стреляли в них, желая знать, через сколько человек пройдет одна пуля. Таким способом они испытывали силу своего оружия. От одного такого выстрела падали пять-шесть человек.
После такой стрельбы из 102 мужчин остались в живых 75, которых молокане отправили в армянское селение Матрасы. По дороге возле селения Мейсары без всякого повода убили ангехаранского старшину Нифтали Агамоглан оглы, отрубив ему голову, при этом обчистив его карманы. Оставшихся 74 мужчин связали по рукам и под конвоем привели в Матрасы, где со связанными руками держали в темном, холодном подвале два дня. На третий день из числа пленных выбрали двоих - Джаббара Али Мамед оглы и Агаджана Мехти оглы, которым, кроме связанных рук, завязали глаза, вручили пакет и под конвоем армянских солдат отправили в город Шемаху с поручением передать пакет мусульманам.
Эти двое оказались единственно спасенными из всей группы пленных ангехаранцев – мужчин, которые и рассказали позже обо всем случившимся: «В Шемахе нас доставили в почтово-телеграфную контору, где происходило заседание о заключении мира. Оттуда нас отправили к Муфтию, но его не нашли. Пакет мы передали Ахунду». «В пакете было требование, чтобы мусульмане выдали армянам все оружие. Пакет мы доставили Джафар-Кулию Ахунду, а он передал его Теймур-Аге. Здесь, вследствие нашей просьбы нам развязали глаза, конвой нас оставил, но армяне приказали нам вернуться в Матрасы. Мы в Матрасы не вернулись и скрывались до прихода мусульманских войск» (34) Лишь после прибытия Гянджинских войск, когда армяне, оставив свое селение Матрасы, скрылись в молоканских селениях, ангехаранцам удалось узнать о судьбе оставшихся в плену своих односельчан, родных и близких: «Мы нашли еще почти свежие их трупы за селом. На всех трупах были следы истязания: у многих были отрезаны уши, носы, были отрублены кисти рук, конечности, были у многих выколоты глаза, у многих были отрублены головы, многие были изрублены на куски. Мы все трупы передали земле там же, на месте убийства их. Между трупами я нашел трупы своего отца Али Мамеда Халил оглы, брата Бабаджана и сыновей Енгибара, Заида и Вагуба. На их трупах тоже были следы мучений. Четвертый мой сын Мевлам был убит молоканами в сел. Ангехаран». (35)
Таким образом, всего в селении Ангехаран было убито 235 человек, из них 176 мужчин, 28 женщин, 31 ребенок. А убыток, причиненный ангехаранцам, составлял 5.833.630 рублей. (36) Некоторые из оставшихся в живых ангехаранцев опознали среди нападавших жителей молоканских селений и назвали их имена, что имело колоссальное значение для следствия, чью работу крайне затрудняло отсутствие или малочисленность живых свидетелей названных преступлений, и не только в Ангехаране, но и в большинстве селений Шемахинского уезда. О работе следственных органов подробно будет сказана в следующих главах. Здесь же следует отметить, что участь ангехаранцев, подвергшихся нападению со стороны своих соседей-молокан испытали также жители селений Джобаны – мусульманские, Бекля и Гамялы.
В особом – осадном положении оказались жители Джобаны- мусульманское, фактически плененные соседями-молоканами сел. Джобаны-русские. Окружив мусульманское село пушками и пулеметами, они не выпускали никого из селения даже после разоружения их «до последнего кинжала». Пытавшихся бежать троих сельчан молокане поймали и убили. Лишь после прихода Гянджинских войск молокане в спешке покинули не только мусульманские Джобани, но и русские, захватив с собой пушки и пулеметы.
Однако, освобождение мусульманского населения длилось недолго, и после того как войска Исмаил Хана были вынуждены оставить Шемаху, предупредив всех мусульман о грозящейся опасности, джобанинцы-мусульмане также покинули свое селение и поднялись в горы. "В селении осталось все наше добро, ничего не успели взять с собой. Остались в селение только несколько человек, стариков, женщин и детей, именно Бакир Гаджи Аслан оглы, Шараф Гаджи Аслан кызы, Масме Зульфугар кызы, Гельгат Муса кызы, Келба Магомет Гани оглы и двое его детей, мальчик и девочка. После занятия молоканами нашего селения, они все были убиты». (37)
В таком же положении оказались жители сел. Бекля. Когда Гянджинские войска стали отступать из селения Козлы-чай, «где шел бой с сильными армянскими войсками, прибывшими туда из города Баку», беклинцы в полной панике начали покидать свое селение, и, как оказалось, не зря. Маразинские молокане преследовали бежавших беклинцев, не успевших взять с собой хоть какое-то имущество и увести с собой хотя бы скот. «Молокане подожгли селение и скот наш и движимое имущество похитили. Когда преследовали нас, то убили из наших односельчан 16 человек, мужчин и женщин» (38).
Жителям селения Гамялы пришлось спасаться от молокан дважды, нападали, по словам сельчан, одни и те же джобанинские молокане: «Первый раз они напали на нас вскоре после праздника «Новруз-Байрамы». Мы бежали, оставив все свое движимое имущество. Тогда они убили Аби-Муслима и его жену Зиньят при следующих обстоятельствах: Аби Муслим хотел посадить свою жену на верблюд, молокане убили ее из ружья. Он бежал. На другой день он отправился за трупом жены, и молокане тоже застрелили его». (39) Погромщики подожгли несколько домов и похитили оставленное сельчанами имущество. Гамялинцы вернулись в свое селение, когда в Шемаху вступили Гянджинские войска. Однако уже через несколько дней вновь пришлось оставить его, «потому что, те же молокане окружили селение и начали обстреливать его. Они, как и в первый раз, стреляли в убегавших и убили Маила Махмуд оглы, Ширина Мамед Али оглы, Эльдара Музаффар оглы, Алатдина Гаджи Ага оглы и Азая Джебраил оглы». В первый раз жители Гамяли бежали в близкие мусульманские селения - Джабирли, Текля и Екахана.
Однако,следственных органов подробно будет сказана в следующих главах. Здесь же следует отметить, что участь ангехаранцев, подвергшихся нападению со стороны своих соседей-молокан испытали также жители селений Джобаны – му сульманские, Бекля и Гамялы. В особом – осадном положении оказались жители Джобаны-мусульманское, фактически плененные соседями-молоканами сел. Джобаны русские.
Окружив мусульманское село пушками и пулеметами, они не выпускали никого из селения даже после разоружения их «до последнего кинжала». Пытавшихся бежать троих сельчан молокане поймали и убили. Лишь после прихода Гянджинских войск молокане в спешке покинули не только мусульманские Джобани, но и русские, захватив с собой пушки и пулеметы. Однако, освобождение мусульманского населения длилось недолго, и после того как войска Исмаил Хана были вынуждены оставить Шемаху, предупредив всех мусульман о грозящейся опасности, джобанинцы-мусульмане также В таком же положении оказались жители сел. Бекля. Когда Гянджинские войска стали отступать из селения Козлы-чай, «где шел бой с сильными армянскими войсками, прибывшими туда из города Баку», беклинцы в полной панике начали покидать свое селение, и, как оказалось, не зря. Маразинские молокане преследовали бежавших беклинцев, не успевших взять с собой хоть какое-то имущество и увести с собой хотя бы скот. «Молокане подожгли селение и скот наш и движимое имущество похитили. Когда преследовали нас, то убили из наших односельчан 16 человек, мужчин и женщин» (38).
Однако,следственных органов подробно будет сказана в следующих главах. Здесь же следует отметить, что участь ангехаранцев, подвергшихся нападению со стороны своих соседей-молокан испытали также жители селений Джобаны – мусульманские, Бекля и Гамялы. В особом – осадном положении оказались жители Джобаны-мусульманское, фактически плененные соседями-молоканами сел. Джобаны русские. Окружив мусульманское село пушками и пулеметами, они не выпускали никого из селения даже после разоружения их «до последнего кинжала». Пытавшихся бежать троих сельчан молокане поймали и убили. Лишь после прихода Гянджинских войск молокане в спешке покинули не только мусульманские Джобани, но и русские, захватив с собой пушки и пулеметы.
Однако, освобождение мусульманского населения длилось недолго, и после того как войска Исмаил Хана были вынуждены оставить Шемаху, предупредив всех мусульман о грозящейся опасности, джобанинцы-мусульмане также В таком же положении оказались жители сел. Бекля. Когда Гянджинские войска стали отступать из селения Козлы-чай, «где шел бой с сильными армянскими войсками, прибывшими туда из города Баку», беклинцы в полной панике начали покидать свое селение, и, как оказалось, не зря. Маразинские молокане преследовали бежавших беклинцев, не успевших взять с собой хоть какое-то имущество и увести с собой хотя бы скот. «Молокане подожгли селение и скот наш и движимое имущество похитили. Когда преследовали нас, то убили из наших односельчан 16 человек, мужчин и женщин» (38).
Погромщики подожгли несколько домов и похитили оставленное сельчанами имущество. Гамялинцы вернулись в свое селение, когда в Шемаху вступили Гянджинские войска. Однако уже через несколько дней вновь пришлось оставить его, «потому что, те же молокане окружили селение и начали обстреливать его. Они, как и в первый раз, стреляли в убегавших и убили Маила Махмуд оглы, Ширина Мамед Али оглы, Эльдара Музаффар оглы, Алатдина Гаджи Ага оглы и Азая Джебраил оглы». В первый раз жители Гамяли бежали в близкие мусульманские селения - Джабирли, Текля и Екахана. Однако,после того как названные селения также подверглись нападению со стороны армян и молокан, второй раз все бежали уже в селения соседнего Геокчайско- го уезда, где оставались до прибытия турок. «Когда мы окончательно вернулись в селение, то нашли 33 дома сожженными, а остальные разгромленными: все деревянные части, как двери, окна, потолки были увезены. Все имущество движимое расхищено. Мы знаем только, что напали на нас Джобанинские молокане, но назвать никого из них не можем, потому что видели их на далеком расстоянии». Была сожжена также сельская мечеть.(40)
Впрочем, относительно нападавших мнения свидетелей - гамялинцев расходились. Некоторые из них утверждали, что на них напали не только молокане, но и армяне, хотя часть своего ограбленного имущества они находили именно у молокан. (41) Вместе с тем, такого рода расхождение встречались крайне редко, поскольку, в большинстве случаев нападавшими оказывались в основном армянские или же объединенные молокано-армянские вооруженные банды.
Жертвами последних, то есть молоканано-армянских сил оказались 27 селений Шемахинского уезда - Алпаут-мус., Араб-Джабирли, Араб-Кадым, Биджов, Гагяли, Геогляр, Гярус-Чапарлы, Джамджамлы, Джагирли, Заргова, Калейбугурт, Кашад, Кельва, Конах-кенд, Курбанчи, Кущи, Кюрдамич, Мараза (Маразали), Марзандиге, Сунди, Талыш-Нури, Тасы, Текля-Гаджи-Мамед-Гусейн, Текля-Мирза-Баба, Ханкенди, Хатман, Хинислы и Чарган. Как и в случае с сел. Джобаны-мусульманские, на которое напали молокане из Джобаны-русские, жители селения Мараза-мусульманское (Маразали) стали жертвами молокан сел. Мараза-русское, которые действовали на этот раз совместно с армянами. Оба селения с одним и тем же названием, с обозначением лишь этнической принадлежности его населения, были расположены на расстоянии друг от друга всего одной версты, т.е. 1,05 км. После первого погрома города Шемахи, маразинцы-мусульмане, замечающие все большее скопление в соседнем молоканском Маразе, в основном армян, жили в полном страхе. Поэтому, когда в их селение пришли два знакомых молоканина с неизвестными людьми и предложили им сдать все имеющееся у мусульман оружия и подчиниться новой власти, именуемой «большевистской», все селение «взяв срок», собралось на сход для обсуждения своего положения.
«Некоторые из нас решили не верить никаким предложениям каких-то темных лиц, и, боясь погрома со стороны молокан с бывшими с ними армянами, ушли в зимовники наши, в местность под названием «Кабристан», но большинство жителей остались и стало ждать, что будет дальше. Дня через 2 вновь были вызваны наши почетные в селение молокан. Были мы в ожидании результатов и ждали своих почетных, когда молокане с бывшими в селе их армянами, напали на наше селение и предали его огню и мечу». В результате в сел. Мараза-мусульманское было убито более 300 человек, мужчин, женщин и детей, подожжены и разрушены 400 домов, жителям был причинен убыток в 1.116.852 рублей. (42) Все оставшиеся в живых маразинцы-мусульмане, охваченные паникой, стали бежать кто куда, в основном в соседние мусульманские селения - Араб-Кадим и Джамджамлы. Жители Араб-Кадим, услышавшие частные ружейные и пушечные выстрелы со стороны сел. Мараза-мусульманское, которое находилось от них в пяти верстах, послали несколько человек-всадников узнать, что у них случилось. Вскоре всадники вернулись и сообщили, что молокане и армяне громят Маразы и, что жители этого селения бегут в направлении их селения. Через некоторое время показались первые беженцы-маразинцы, которые рассказали, что «маразинские, козлунские молокане вместе с армянами различных селений Шемахинского уезда окружили их селение и громят его». Когда стало очевидно, что молокано-армянские отряды преследуют убегавших маразинцев, то араб-кадимцы также присоединились к ним.
«Нам ничего не оставалось делать, как бежать вместе с маразинцами. Было это так для нас неожиданно, да и к тому грабители армяне и молокане были так близко, что мы, не думая об имуществе своем, стали бежать. Такая спешность наша можно сказать, спасла половину жителей нашего села, т.к. громилы не замедлили появиться около нашего села и со всех сторон окружать его. Мы под обстрелами бежали»; «Нам, конечно, ничего не оставалось делать, как бежать вместе с маразинцами, но это было так неожиданно для нас, что мы едва могли спасти жизнь свою, не думая об имуществе своем, которое стало достоянием молокан и армян. Молокане и армяне сначала обстреливали наше селение из ружей, пулеметов и пушек, но потом, когда мы стали бежать, преследовали нас. К счастью нашему скоро наступил вечер (нападение на селение наше было совершено под вечер, часов в 4-5) и молокане и армяне перестали преследовать нас». (43)
Эти свидетельства жителей сел. Араб-Кадим почти дословно повторяли жители мусульманского селения Джамджамлы, куда прибежала другая часть маразинцев. «Когда молокане соседнего с нами селения Маразы вместе с молоканами и армянами других селений Шемахинского уезда в марте месяце прошлого года напали на мусульманское селение Маразы, то часть мусульман этого селения бежала к нам, после чего преследовавшие их армяне и молокане стали обстреливать и наше селение. Все это случилось так внезапно, что мы спасали бегством лишь свою жизнь, а брошенные нами в селение дома и все наше имущество стали достоянием молокан и армян. Дома наши были ими сожжены, скотина угнана, а все домашние вещи расхищены». (44)
В результате этих нападений в сел. Араб-Кадым было убито 378 человек, в том числе 100 женщин и 78 детей, а в Джамджамлы – 26. Жителям обоих селений был причинен убыток соответственно в 6.474.000 и 5.860.000 рублей. Впрочем, бывали случаи, когда на одно и то же селение нападали вначале армяне, затем молокане или же наоборот. Так, молла селения Араб-Джабирли Молла Алмаз Молла Фархат оглы показывал, что на их селения напали армяне, затем молокане из сел. Козлы-Чай и Джобаны-русские: «Нам передавали, что тогда при нападении наше селение не было подожжено, а подожгли его после ухода армян через несколько дней молокане». (45)
В результате этих нападений в сел Араб-Джабирли (Араб-Шалбаш) было убито 232 человек – 124 мужчин и 108 женщин, которые не смогли вовремя выбраться из селения и бежать в горы, как их спасшиеся односельчане. Жителям селения был причинен убыток в 1.081.800 руб. Жители сел. Джагирли столкнулись с «враждебными действиями» молокан, затем молокано-армянских сил несколько раз. Так, будучи разоруженными молоканами – жителями сел. Козлы-Чай и Маразы, «мотивирующими» тем, что они большевики «вплоть до револьверов и кинжалов», джагирлинцы, тем не менее, не стали жить и после этого спокойно: «С этого времени молокане стали систематически совершать у нас угоны крупного скота, баранов и лошадей, а равно потравлять наши поля, собирать в свою пользу наш урожай и вообще всячески обижать нас». Положение их несколько улучшилось с приходом Гянджинских войск, однако, как оказалось, недолго. Боясь нападения армян и молокан джагирлинцы, наученные своим горьким опытом, и «по примеру других селений собрались было бежать, и бежали», однако не успели захватить ничего из имущества, поскольку были внезапно окружены армяно-молоканскими отрядами со всех сторон. Под обстрелом жители бежали по ущельям, затем поднялись в горы. «В горах этих жили мы месяца два, после чего пришли к нам названные выше молокане с приглашением вернуться в свое селение, обещая, что больше с нами ничего такого от них не случиться. Мы поверили молоканам и вернулись в селение. Спустя дней 10-15, точно не помню, молокане и армяне опять окружили наше селение и стали обстреливать его. В этот раз бежали мы по направлению к ущелью Аджы-Дара, по которой, как дошла до нас весть, двигались турецкие отряды. Встретили нас турки, вернули и водворили в селение нашем». (46)
Джагирлинцы, потерявшие во время всех этих бегств и нападений 75 человек, в том числе 20 женщин и 15 детей, понесли убытки в 9.720.000 руб. Довольно крупное и богатое сел. Кущи, расположенное на низменности, в 20 верстах от Шемахи и состоящее из 600 домов, также подверглось нападению дважды: в первый раз напали армяне, которые перебили несколько десятков убегавших из деревни жителей, сожгли несколько лучших домов, расхитили оставленное в селении имущество и угнали скот.
«Спустя дней 15 мы вернулись в наше селение и стали понемногу заниматься своим хозяйством, как вдруг, через несколько дней, на селение наше напали уже исключительно молокане; они так же, как и в первый раз армяне, окружили селение и стали обстреливать его издали; мы снова бежали в тот же Абдулянский участок, а молокане тем временем, проникнув в селение, расхитили окончательно наше оставшееся имущество, которое не успели увезти во время первого нападения армяне. Во время нашего бегства из селения молокане также обстреливали нас, причем тогда было убито много народу». Через 5 дней после этого нападения, жители Кущи узнав, что селение оставлено молоканами, вернулись обратно. Вскоре к ним явились двое знакомых молокан из сел. Маразы и поставили условие, что если кущинцы хотят жить спокойно, то должны «подчиниться им, молоканам, как большевикам». (47)
Кущинцам ничего не оставалось, как подчиниться требованиям молокан: «Мы подчинились их требованиям, сдали им оружие, после чего молокане стали у нас полными хозяевами; они требовали выдать им баранов, ячменя, стали собирать наш урожай в свою пользу и т.д. Такое положение продолжалось до прихода в Шемахинский уезд турецких войск, которые освободили нас от власти молокан» (48) О молоканах, как представителях «большевистской власти» будет говориться ниже. В результате обоих наступлений в селение Кущи армянами и молоканами было убито 323 человека, из них 115 женщин и 16 детей, селение было сожжено и разгромлено, а некогда состоятельные жители Кущи, оставшиеся без жилья и всякого имущества, потерпели убытки в 11.475.000 рублей, В случае с селением Муганлы, оказавшим сопротивление армянам и успешно защищавшимся, молокане также проявили себя как «верные союзники»: «На пятый день, 18 марта, пополудни на помощь армянам пришли молокане соседнего села Новой-Дмитриевки и ударили нам в тыл. Тогда мы не могли уже дольше держаться и отступили в сел. Кельва». (49)
Вместе с тем, как следует из документов, в большинстве случаев нападения на мусульманские селения совершались совместными армяно-молоканскими отрядами уже после ухода Гянджинских войск внезапно и нередко рано утром. Так случилось с селениями Курбанчи, Чарган, Кельва, Хатман, Талыш-Нури, Араб-Джабирли, Гярус-Чапарлы, Заргова и др. Во всех этих селениях застигнутое врасплох население в панике бросалось в бегство, однако не всем это удавалось: «Напали они внезапно, так что многие из жителей не могли спастись и были вырезаны в самом селении. Немало народу было перебито в посевах, где они скрывались и по дорогам, по коим бежали.
Зверствам и насилиям армян и молокан над жителями, оставшихся в селении, не было границ. Рассказывали некоторые односельчане наши, которым удалось бежать от армян, что они изнасиловали женщин, убивали их, всовывая в стыдливые части штыки и палки»; «…рано утром, когда многие еще спали, я услыхал пониже нашего селения стрельбу. Поняв, что это нападение на наше селение, я поднял тревогу и стал собирать народ к бегству. Не успела половина народа выйти из селения, как армяне и молокане стали со стрельбой окружать его со всех сторон. Кто успел бежать, спасся, а застигнутые нападавшими в селении и по дороге, преимущественно старики, женщины и дети, Следует отметить, большинство пострадавших, дававших показания следствию, утверждали, что на них напали молокане или же армяне тех или иных селений, однако нападавших они, как правило, не узнавали. Так, старшина сел. Тасы Мамед-Али Али оглы был уверен, что во главе нападавших на их селение стояли «Маразинские молокане», при этом отмечал, что ни он, ни его односельчане «не видели армян и молокан на таком расстоянии, чтобы могли опознать их». (51)
«Мы не можем назвать по фамилиям никого из молокан, знаем только, что это были джобанинцы, почти все взрослое население», – утверждал аксакал сел. Гамялы Ших-Верди Алаверди оглы. (53) На чем же основывалось в таком случае утверждения мусульманских крестьян, перечисляющих название почти всех армянских и большинство молоканских селений, в жителях которых они видели своих мучителей? Ответ Умбая Халил оглы, помощника старшины сел. Ханкенди: «Что нападение было совершено на селение наше именно армянами и молоканами знаю я по примеру других, почти всех мусульманских селений Шемахинского уезда», - лишь отчасти отражал действительность, поскольку содержал одну из причин того, почему многие пострадавшие мусульмане не могли называть конкретных имен: «Напали на наше селение молокане и армяне, но каких именно селений я не знаю, т.к. бежал и никого из нападавших не видел». (55)
«Никого из нападавших армян, молокан я не узнал, т.к. вблизи их не видел, бежал, спасая себя и семью свою» ,- объяснял Джалал Ибрагим оглы, помощник старшины по селению Заргова. (56) Махмуд Гейдар оглы, помощник старшины селения Хатман заявлял от имени своих сельчан, что в нападении на их селение «принимали участие армяне селения Сагиян, Матрасе, Гюрджеван и др. и молокане селений Чухур-Юрт, Кыз-Мейдан и др.», также подчеркивая, что из нападавших они никого не узнали, так как «при первых же выстрелах, раздавшихся еще издали, мы бежали и нападавших вблизи не видели». Между тем, он называл другую причину отсутствия опознанных погромщиков: «… застрявшие в селении жители, которые могли бы вероятно указать отдельных нападавших лиц, были все перебиты». (57)
Однако были и другие причины, дававшие основание сельчанам-мусульманам для обвинения армян и молокан в массовых погромах и престу-плениях против азербайджанского населения. Во-первых, как жителям гор. Шемахи, так и нескольких селений уезда, в том числе, Ангехаран, Араб-Кадым, Геогляр, Гярус Чапарлы, Джагирли, Кущи, Калей-Бугурт, Мараза - мусульманское, и др. все же удалось опознать некоторых из нападавших молокан, не говоря уже об армянах, против которых они позже дали показания. Именно на основании этих показаний началось следствие, и по Шемахинскому уезду были привлечены к уголовной ответственности более 100 человек, в том числе несколько десятков молокан (русских), о которых будет сказано отдельно. Во-вторых, крестьяне-мусульмане, которые каким-то образом спаслись во время вооруженного нашествия армян и молокан на их селения, позже предпринимали какие-то попытки – тайком или открыто - вернуться в свое село, и здесь они имели возможность воочию убедиться, кто являлся виновником их несчастья. Так, по свидетельству старшины сел. Текля Мирза-Баба Зар-Кули Гаджи Солтан оглы, после занятия их селения молоканами и армянами и убийства всех жителей, не успевших спастись, некоторые теклинцы ночью хотели войти в селение, чтобы забрать хоть часть своего имущества. «В селении хозяйничали молокане, преимущественно жит. с. Козлы-Чай: они погружали наше имущество на арбы и фургоны и увозили, и в то время поджигали дома». (58)
То же самое случилось и с жителями сел. Марзандиге: «На другой день несколько человек отправились узнать, в каком положении находится селение. Они наткнулись на молокан, которые трех из них убили, а остальные бежали. Были убиты: Абдул-Гусейн, Ягуб и Джаннат». (59) Следует отметить, что еще в самом начале Шемахинских событий несколько чарганцев, отправившиеся в Шемаху узнать причину охватившего город пожара, стали по дороге свидетелями угона армянами и молоканами из сел. Боят крупного скота. Вернувшись в свое селение, они предупредили своих односельчан об угрожающей им опасности. «Все моментально собрались и как кто стоял, так бежали, не успев захватить ничего из движимого имущества и скота. По дороге армяне и молокане убили трех наших односельцев. Мы бежали в сел. Ленгебиз, а потом в Кюрдамирский участок. Вскоре распространился слух, что пришли мусульманские войска из Ганджи и прогнали армян. Мы вернулись домой. Но застали в селении армян и молокан, и опять пришлось бежать». (61) В третьих, конкретные сведения о преступлениях армян и молокан сообщали мусульмане, побывавшие в плену. «Из нападавших армян и молокан я не узнал никого, но бывший в плену у армян односелец наш Мешади Агабала Абдул Керим оглы, который каким-то образом бежал от армян, рассказывал, что главарем армян был некто Агриев, а из молокан узнал он Терекина и Михаила». (62) Армяне и молокане подожгли все наши дома и, разделив между собой оставленный нами весь скот, баранов, лошадей и разные домашние вещи, забрали нас пленных в селение Матрасы. По дороге в Матрасы армянами, молокане не принимали участие, были убиты все дети и из женщин пожилые, а молодых женщин и мужчин оставили и привели в селение. В трех, четырех местах по дороге армяне останавливались и целыми толпами куда-то уводили женщин и опять возвращались вместе с ними. Рассказывали женщины, что каждый раз их армяне насиловали и т.к. их было много, а женщин мало, то, конечно, женщину несколько человек по очереди насиловали.
Дней десять был я в плену у армян. Женщин по прибытии в Матрасы армяне куда-то увели от нас и по настоящее время не знаю, что с ними стало; нас же, мужчин, держали вместе и заставляли жать, молотить хлеб днем, а ночью запирали в доме и караулили. Каким-то чудом удалось бежать мне от армян – бежал я днем, в то время как армяне, окружив нас, заставляли жать хлеб. Зная наперед, что армяне рано или поздно меня убьют, а быть может даже мучительной смертью, решил бежать, хотя стоило это мне жизни. По мне стреляли армяне и выпустили не менее стаполутораста выстрелов, но счастье мое, ни одна из пуль не задела меня». (63) Житель сел. Конахкенд Мешади Тапдых Магомед оглы, во время нападения молокан селений Джобани и Астраханки на их селение вместе со своими односельчанами «бросив свой дом со всем имуществом и спасая лишь свою жизнь», бежал в Абдулянский участок. Спустя неделю после этого он прибыл в гор. Шемаху, чтобы оттуда пробраться как-нибудь к своему селению и узнать, «что, в конце концов, с ним случилось». Однако в Шемахе его задержали армянские солдаты и отвели в какой-то караван-сарай, где кроме него оказалось много арестованных мусульман - главным образом женщин и детей. К вечеру в караван-сарай явились «какие-то молокане и армянские солдаты (кто они были такие - не знаю), которые вывели всех нас из караван-сарая, говоря, что они хотят проводить нас в наши селения; но как только мы были выведены из караван-сарая солдаты те – армяне и молокане открыли вдруг там же, во дворе караван-сарая, по нас стрельбу залпами из винтовок. Немногие только, которые были легко ранены, спаслись бегством; все остальные были перебиты. Меня они ранили в правое плечо навылет, но мне всѐ же удалось бежать от них» (64)
Была еще одна веская причина, позволившая мусульманам обвинять мо- локан в разгроме их домов и ограблении имущества: они находили у конкретных лиц-молокан свои вещи. Так, жители сел. Бозаванд Кербалай Гюль-Али Гюль-Али оглы и гор. Шемахи Гаджи Билал Мешади Абдулла оглы, заблаговременно забрав свое наиболее ценное имущество и переселившиеся со своими семействами в целях безопасности в доме Мешади Самандар бека Гасан бек оглы в сел. Рагимли Абдулянского участка стали свидетелями разгрома этого селения со стороны 12-13 человек молокан- жителей сел. Чухур-Юрт, троих из которых они узнали и назвали следствию. Молокане, убив несколько мужчин в сел. Рагимли, ограбили жителей и угнали «133 овец, 75 голов рогатого крупного скота, 13 лошадей. 1 августа во время мобилизации лошадей, одного из указанных лошадей опознали у жителя сел. Марьевки Матрасинского участка Шемахинского уезда Якова Стрикалова, принадлежащего Седаю Мешади Ханиш оглы». (65)
Житель сел. Ангехаран Авас Магомед оглы, также опознал некоторых из нападавших на их селение молокан: «Я заметил, что в нападении уча- ствовали молокане четырех ближайших селений - Чухур-Юрта, Джобанов, Кыз-Мейдана и Нагарахана. Узнал только чухур-юртцев: Семена Юрина, Бориса и Якова Половинкиных. Юрин вернул мне недавно двух моих быков». (66)
Шихверди Аллахверди оглы, заявляющий, что на их сел. Гамялы напали именно Джобанинские молокане вместе с армянами, «узнал у одного молоканина, джобанинца, имени и фамилии которого не знал, свои доски». (68)
Молла Алмаз Молла Фархат оглы из селения Араб-Джабирлы подтверждал, что «в настоящее время молокане начинают возвращать награбленные вещи». (69)
Мамед бек Меликбеков, поверенный Теклинских беков, из сел. Текля-Гаджи Мамед Гусейн, покинувший еще до нападения свое селение, которое было сожжено до основания, и где была убита единственная оставшееся там старуха, не мог называть имена погромщиков, однако показывал следующее: «Кто поджигал и грабил, не знаю, но недавно один молоканин из сел. Хильмили Максим Банников возвратил мне три стула и кровать. Он называл мне участников нападения на наше селение…». (70)
Сам Рустам бек Мамедов кроме личного ножа своего брата, нашел у молокан селения Астраханки часть своего домашнего имущества: «У меня есть имение в Шемахинском уезде. Астраханские молокане подожгли это имение, сожгли дом, амбар, конюшню, ульи, и мяли весь покос, причинив мне убытка 50 тыс. (пятьдесят тысяч) рублей. Имение называется «Гыч (гыш) кёчки». Из похищенных вещей я нашел одну модную посуду «сарпич» в амбаре Захария Тюленева, видел такие же посуды у Николая Васильевича Сергеева и у Степана Прокопьевича Котова серебряный ножик с буквами «Д.М.». Все они из сел. Астраханки». (73) Следует отметить, что все факты, показывающие, что молокане стали возвращать мусульманам их вещи, скот и деньги взамен причиненного ущерба, рассматривались следственными органами со всей строгостью и лишь после доказательства принимались соответствующие меры, о чем будет сказано в следующих главах. Таким образом, участие Шемахинских молокан в азербайджанских погромах, несмотря на отрицание его самими молоканами, особенное обвиненными в преступлениях против мирных жителей, подтверждалось многочисленными показаниями и фактами и не ставилось под сомнение ни населением Шемахинского уезда – мусульман и немусульманами-, ни следственными органами. Однако, причины побудившие молокан к выступлению против мусульманского населения уезда совместно с армянами, вызывали много вопросов, не всегда находящих ответа.
Как следует из следственного материала, этот вопрос особо интересовал самих следователей, которые задавали его почти всем опрашиваемым. Большинство жителей-мусульман, подвергшихся нападению молокан или объединенных отрядов армян и молокан, как правило, простые сельчане, не могли объяснять причины столь враждебного отношения к ним именно молокан, с кем они десятилетиями жили рядом и не имели каких-либо конфликтов. «Я не могу объяснить, почему молокане напали на нас, сожгли наше селение, ограбили нас и убили столько ангехаранцев. Они действовали вместе с армянами. В нападении на наше селение армяне участия не принимали, были одни молокане. Чухур-Юртские молокане – наши ближайшие соседи, живут в трех-четырех верстах от нас. Мы с ними, как и со всеми вообще молоканами, жили всегда хорошо, мирно». (74)
«Не могу объяснить, почему молокане так жестоко поступили. Все оружие отобрали у нас. Мы не успели даже защищаться». (75)
«Не могу объяснить причины, почему молокане поступили с нами так жестоко».(76)
«Я не могу объяснить почему молокане пощадили нас, а разгромили ангехаранцев»,- показывал Молла Гамза Мамед-Эфенди оглы, жит. селения Мельгам, которое избежало участи сел. Ангехаран и остался не разрушенным. Правда, до этого население было разоружено и ограблено армянами, а «после мартовских событий было несколько случаев убий
ства наших односельчан Джобанинскими и Кыз-Мейданскими (Астраханка) молоканами». (77) Однако, у отдельных шемахинцев, в основном грамотных и общественно активных были свои соображения относительно участия молокан в мусульманских погромах. Так, Абас бек Умуд бек оглы Исрафилбеков, жит. сел. Муганлы объяснял выступление молокан тем, что «они были введены армянами в заблуждение, которые выступая под большевистским флагом, уверяли молокан, что они ведут с нами политическую борьбу. Вскоре молокане оставили армян, поняв, по всей вероятности, свою ошибку и обман со стороны армян» (78) Шахлар бек Шихалибеков, из сел. Османбеклы также считал, что молокане были введены в заблуждение армянами, имеющими свои, преступные националистические цели: «Дело в том, что армяне стремились к захвату власти в Шемахинском уезде и подчинения населения большевикам. Под таким флагом они стали выступать и даже склонили на свою сторону молокан. Но все это были предлоги, а главное – это их ненависть и вражда к мусульманам, которых они стремились уничтожить» (79)
К версии о вовлечении молокан в преступные действия против мусуль- манского населения Шемахинского уезда армянами были склонны и видные представители русского населения Баку, глубоко озадаченные поведением Шемахинских молокан. Так, Яков Николаевич Смирнов, присяжный поверенный, бывший Общественный Бакинский Градоначальник, допрошенный Чрезвычайной Следственной Комиссией по мартовским событиям в Баку, в своих свидетельствах затрагивал и этот вопрос: «С событиями в Шемахинском уезде я познакомился со слов приходивших ко мне за советом молокан. В этом уезде имеется селение Маразы, населенное молоканами, а по смежности с ними мусульманское селение Маразалы. В Маразалы явились Татевос Амиров и Степан Лалаев с армянскими отрядами и под угрозой расстрела пулеметом и заставили молокан присоединиться к ним и идти на селение Маразалы. Присланная депутация мусульман маразалинцев была расстреляна, в самом селении мечеть и многие дома были сожжены» (80)
Хотя в этих утверждениях и была какая-та доля истины, однако, многочисленные факты о том, что молокане, нападавшие на Шемаху совместно с армянами, нередко штурмовали Шемахинские деревни и самостоятельно, без армян, проявляя не меньше жестокости чем армяне, сводили на нет представление молокан как «обманутых» или же «напуганных» армянами. В этом отношении более правдоподобным выглядел ответ самих молокан на вопрос жителя гор. Шемахи Абдул Гусейна Алиева: «Потом я спрашивал молокан, почему они выступили против нас, они мне отвечали, что стоят на стороне сильнейшего».(81)
Впрочем, это были единичные случаи, когда молокане признавали свое участие в выступлениях против мусульман. Среди причин, побудивших молокан выступить против мусульман, был, безусловно, и фактор корысти и стремление к обогащению разбойным способом, пользуясь создавшемся положением беспредела и беззакония в политико-общественной жизни уезда в эти переломные времена. Об этом говорят многочисленные, в том числе и перечисленные выше факты о разбое, грабеже и хищении имущества мусульманских жителей во время вооруженных нападений. Ярким примером тому может служить и случаи в сел. Калейбугурт, каким-то образом избегшим участи других мусульманских селений и не подвергшимся «нападению ни со стороны молокан, ни со стороны армян».
Правда, в «расположенный за молоканским селением Чухур-Юрт» Калейбугурт «несколько раз приходили молокане-солдаты из Чухур-Юрта и Марьевки (Нагарахана) и угнали бараны, лошадей, крупный скот», и 30 человек - калейбугуртцев были убиты не в самом селении, а «разновременно в разных селениях: в Ангехаране молоканами, в Мирикенде армянами и др.». Но самоселение «не подверглось разгрому и пожару», что отмечалось жителями этого селение с великим облегчением: «Нас щадили». Возможно, поэтому, выходка жителя сел. Чухур-Юрт «Семена кара Иван оглы» не встретила со стороны калей-бугуртцев какого-либо сопротивления: «Только тогда уже, когда турки были в Кюрдамире, к нам явился вооруженный молоканин из сел. Чухур-Юрт Семен кара Иван оглы и угнал у нас 45 голов рогатого скота. Он хвастал, что армяне нападают массой, а он один» (82) Насколько напуганным или боявшимся за последствия, должно было быть мусульманское население целой деревни, чтобы позволить одному бандиту, пусть даже вооруженному, угнать стадо рогатого скота у всех на глазах. Впрочем, молокане - чухур-юртцы действовали и другими способами для овладения имуществом своих соседей и знакомых мусульман из сел. Калейбугурт: «Около четырех месяцев тому назад, когда здесь властвовали большевики, к нам в селение явились молокане из сел. Чухур-Юрт Семен Попов с сыновьями Василием и Иваном в гости к своему кунаку нашему односельцу Гаджи Джомару Гаджи Орудж Али оглы и предложили ему ехать с ними в их селение, где они его защитят от большевиков и советовали ему взять с собой три головы рогатого скота. Он пошел с ними, взяв двух быков и корову. До сих пор нет о нем никаких известий, жив ли он или убит». (83)
Как уже отмечалось выше, несколько десяток молокан, допрошенных следственными органами Азербайджанской Республики, как в качестве обвиняемых, так и свидетелей не признавали сам факт участия молоканского населения в азербайджанских погромах, даже перед неоспоримыми доказательствами. Обвиняемые отрицали свою вину, свидетели, как правило, поддерживали своих односельчан, создавали им алиби, часто противоречивые и идущие вразрез с показаниями других свидетелей. Нежелание молокан помогать следствию выражалось в разных проявлениях, в том числе в отказе отвечать на общие вопросы, напр. относительно начала и хода Шемахинских событий
В этом отношении письмо-прошение группы молокан из селения Чухур-Юрт, арестованных по делу «О разгроме селения Ангехаран» является, пожалуй, единственным документом, в котором обвиняемые в своей интерпретации излагают как предшествующие мартовским погромам события, так и начала и ход самих мартовских событий. Так, в адресованном в Парламент Азербайджанской Республике Прошении, подписанном 9-ю молоканами, из них 7 человек из одного семейства Половинкиных, а также Ефим Черкасов, Василий Щетинкин, во всем случившимся обвиняли только мусульман. Касаясь анархии, «повсеместно воцарившейся с падением в 1917 году Временного Правительства в России», и «всюду царствовавшего террора», молокане представляли себя в качестве жертв, на которых нападали мусульманские банды. В качестве примера приводился только один конкретный случай, с упоминанием двух имен - Гаджи Кадыра и Гаджи Султана из «соседней с Чухур-Юртом деревни Горыс (?)», под руководством которых «около 1000 человек» напали на хутор чухур-юртца Филиппа Власова.
Весьма примечательно, что при нападении столь многочисленной «вооруженной силы» на маленький хутор - единоличное хозяйство никто не был убит, сам Филипп Власов был ранен, а другие бывшие в хуторе лица ограблены. Разное имущество, скот и инвентарь были похищены нападающими, а само хозяйство - хутор подожжено. Как следует из предыдущей главы, о существовании отдельных разбойничьих банд в уезде из мусульман, от нападений которых страдали не только армяне и молокане, но и сами мусульмане, подробно говорили сами представители мусульман гор. Шемахи, подчеркивая, что это обстоятельство ни в коем случае не могло служить основанием столь жестокого наказания всего азербайджанского населения уезда.
Все дальнейшие события – начиная с прибытия в Шемаху вооруженных отрядов во главе с Артамоновым и Айрапетовым «для усиления якобы бывшего в Шемахе Интернационального гарнизона» и кончая первым наступлением на гор. Шемаху и сел. Ангехаран -преподносилось в Прошении, как провоцированные со стороны самих «братьев-мусульман», которым «показалось», что эти отряды «будут действовать против них».
При этом авторы Прошения - лично опознанные сразу десятками ангехаранцами как лица, внезапно и вероломно нападавшие на их селение и творившие зверства - опять же обвиняли самих ангехаранцев «в оказании сопротивления» прибывшему отряду «Советской армии», причем «за одну версту от Ангехарана, где завязался бой». В дальнейшем развитии событий виновными, по мнению авторов письма, были опять же мусульмане, «придавшие сей событию национальный характер». Не говоря ни слова о тысячах погибших мусульман во время первого нападения на гор. Шемаху и сел. Ангехаран, молокане в самых общих чертах описывали наступления «мусульман» (без упоминания Гянджинских войск) на армянские (Сагиян) и молоканские (Хильмили) селения, утверждая, что при этом были сожжены русская часть города и «русские села Н. Дмитриевка и Джобани, в русских селах убито до 100 человек». (84) Отметим, что эти сведения, особенно факт убийства в русских селах мирного русского населения, не соответствовали действительности и не нашли свое подтверждения в документах Чрезвычайной Следственной Комиссии. При этом второе наступление на Шемаху, которое состоялось только через неделю после того как Гянджинские войска уже покинули Шемаху, а также последующие за этим многомесячные «походы» армяно-молоканских вооруженных отрядов на более 100 мусульманских селений авторы характеризовали как «контрнаступление», отражающее «наступающих мусульман». Но самое главное утверждение, на что авторы Прошения хотели обратить внимание Азербайджанского Парламента, заключалось в том, что во всех этих событиях «сектантское население не принимало ни какое участие», а наоборот «всеми силами защищало соседние мусульманские селения от нападения армян, что могут подтвердить соседи наши мельгамцы». (85) Эти последние утверждения арестованных молокан, как следует из приведенных выше многочисленных документов, а также из рассматриваемых ниже следственных материалов, не выдерживали никакой критики. Названные же молоканами свидетели-мусульмане, - жители селения Мельгам, которые должны были подтвердить, что молокане-сектанты «всеми силами защищали соседние мусульманские селения от нападения армян», давали совершенно другие показания.
В частности, приходский молла сел. Мельгам 60-летний Молла Гамза Мамед-Эфенди оглы, подтверждал, что в день разгрома сел. Ангехаран молокане их «не тронули», но и показывал следующее: «В начале второй половины марта с.г. в воскресенье утром молокане соседних селений Чухур-Юрт, Джобаны-русские, Кыз-Мейдан и Нагарахана пригнали к нам всех почти Ангехаранских женщин и детей, которые оставались у нас около трех месяцев. Многих из молокан знаю в лицо, по фамилии и имени их не знаю. Привели также раненного в грудь Ангехаранского приходского муллу, который у нас умер… Я не могу объяснить, почему молокане пощадили нас, а разгромили ангехаранцев. После мартовских событий было несколько случаев убийства наших односельчан Джобанинскими и Кыз-Мейданскими (Астраханка) Впрочем, имя одного из арестантов, подписавших Прощение – Ефима Черкасова довольно часто упоминалось в свидетельских показаниях пострадавших азербайджанцев. Один из них – Фарзали Герай оглы, у которого во время разгрома Ангехарана сын был убит, жена, заступившаяся за сына, ранена, дом сожжен, а имущество похищено, через месяц после этих событий сам явился к молоканам: «…стали говорить, что молокане объявили, что кто подчиниться власти большевиков и станет большевиком, того не будут трогать.
Ввиду этого я отправился в сел. Чухур-Юрт, явился к тогдашнему старшине Ефиму Черкасову, объявил ему покорность. Ефим Черкасов приказал меня связать и посадить в подвал, куда в числе других молокан вел меня сын Василия Борисовича Половинкина. В подвале стали меня мучить пятеро молокан, из которых знаю Бедала Юрина и Ивана Юрина. Они били меня палками, а потом положили правую ногу в железный станок и стали сжимать. Таким образом, повредили мою правую голень так, что не могу ходить». (87) В дальнейших утверждениях авторов Прошения выражалось недовольство деятельностью Чрезвычайной Следственной Комиссии, что будет подробно рассмотрено в следующих главах. Здесь же отметим, что во многом именно непризнание молоканами своего участия в азербайджанских погромах усложняло выяснение мотивов, побудивших их выступить против мусульманского населения всего уезда, не позволяло однозначно ответить на один из главных вопросов, волновавших как самих мусульман, так и следствие в целом. Как уже отмечалось выше, сам факт, что в Шемахинских событиях 1918 г. армяне в лице молокан имели не менее воинственных и одержимых союзников, не вызывал сомнений у следственных органов Азербайджанской Республики, в том числе у Чрезвычайной Следственной Комиссии.
ЧСК, в свою очередь, всесторонне расследуя все случаи азербайджанских погромов в разных уездах республики, наряду с установлением и по возможности привлечением к ответственности виновных в этих погромах, старалась выявить и причины столь враждебных действий со стороны армян и молокан по отношению к коренному населению уезда. Председатель Чрезвычайной Следственной Комиссии Алекбер бек Хасмамедов, в своем докладе Министру Юстиции Азербайджанской Республики по делу разгрома гор. Шемахи и его селений, ссылаясь на показания шемахинцев, также пытался разобраться в причинах, толкнувших молокан на союз с армянами, но не находил единого ответа:
«Из показаний всех допрошенных потерпевших мусульман очевидно, что армяне разгромили Шемаху и селения Шемахинского уезда, убив тысячи мусульман мужчин, женщин и детей, истязав при этом многих из них, разгромив все мечети и святые места, действовали из мести и вражды к мусульманам и преследовали свои национальные идеи, но в виду разноречивых показаний не представилось возможным выяснить, под влиянием каких побуждений выступили против мусульман молокане. Одни потерпевшие показали, что молокане преследовали идеи большевизма, другие, что считали это для себя выгодным, третьи, что они действовали под влиянием армян, которые обманывали их, сами же молокане, как показал один из потерпевших, цинично объяснили ему, что они стояли на стороне сильнейшего». (88)
«Молокане преследовали идеи большевизма…» … Пожалуй, эта наиболее серьезная мотивация из всех указанных выше причин, объясняющих поведение, если и не всех, то все же определенной части молокан в Шемахинских событиях. Хотя эта версия не исключала все другие мотивации, выдвигаемые самими шемахинцами и кратко сформированные председателем ЧСК А.Б.Хасмамедовым, однако она заслуживала более внимательного отношения по ряду причин. В приведенных выше показаниях шемахинцев не раз упоминались слова «молокане - как большевики», «молокане от имени большевиков», «молокане под видом большевиков» и т.д. Насколько молокане были одержимы или всерьез увлечены идеями большевизма будет рассмотрено в следующем параграфе.
Однако, как следует из свидетельств шемахинцев, сами пострадавшие-мусульмане не верили молоканам как носителям какой-либо идеи или же представителям новой власти, от которой они ничего кроме насилия, грабежа и убийств не видели. Шемахинские мусульмане воспринимали молокан скорее как носителей враждебной и опасной силы, против которой сами они не были в состоянии устоять. Не случайно, что в большинстве своѐм они предпочитали оставлять свои селения и убегать, чтобы не быть убитыми этими молоканами-большевиками или жить у них в рабах. Однако возможно именно такое восприятие мусульманами молокан дает ключ к пониманию причин выбора молоканами стороны армян, олицетворяющих в то время собой в глазах молоканского населения силу и власть.
Долгие десятилетия, будучи в немилости у российских властей, насильно переселенные из родных мест на чужие земли, вынужденные жить среди хоть и «не враждебного, но чужого народа», молокане все же жили при «своей» -русской власти. Эта власть, жестко преследуя их за «отступничество» от «истинной» веры, тем не менее, создавала им более привилегированные условия для жизни на чужих землях, чем большинству местного коренного населения. И вот эта власть в одночасье рухнула. Небольшое число чиновников из русской администрации в Шемахе, также как военный гарнизон, состоящий из русских солдат и офицеров, покинули город и уезд.
Остались лишь жители-русские, представители разных гражданских профессий, малочисленное пра вославное крестьянство и самое многочисленное русское население – сектанты. И по иронию судьбы, именно сектантское население, не пользующееся когда-то доверием у русских властей, стало той социально-политической базой в Шемахе, впрочем, как и в других уездах Азербайджана, для сохранения и продвижения «русского - российского фактора» во властных структурах бывших окраин Российской империи. С другой стороны сработал инстинкт самосохранения самобытной общины, брошенной на произвол судьбы историческими процессами времени, в корне поменявшими жизнь и быт не только русского населения, но и всех других народов, населяющих Азербайджан, в том числе коренного азербайджанского.
Кстати, этот момент своевременно был учтен русскими деятелями в Баку, которые очень быстро среагировали на начавшиеся в конце 1917 г. в Ленкоранском уезде противостояния между азербайджанскими крестьянами и колонистами, которых местные жители обвиняли в захвате их земель, и считали виновниками в ущемлении их прав со стороны царских властей в течении нескольких десятилетий. Однако, начавшиеся нападения на молоканские селения со стороны азербайджанских крестьян были не только пресечены молоканами, а завершились истреблением всех тех азербайджанских селений, которые «находились или в ближайшем их соседстве, или вклинивались в полосу русского поселения.
Мугань стала вооруженным станом, в особенности после возвращения с фронта солдат, уроженцев Мугани» (89).
Однако русское население, в том числе колонисты, не оставались вне внимания и других политических сил, притом не «персональных членов отдельных партий», а самих партий, в том числе и большевиков, претендующих навласть. Как русское – молоканское население было задействовано в политике большевиков будет рассмотрено в следующей части. И представитель Русского Национального Общества Байков Б.Л. в Баку был не совсем прав, утверждая, что «та же приблизительно картина наблюдалась и в частях Геокчайского и, в особенности, Шемахинского уездов, где также имелось много русских поселений. Этому русскому сельскому населению не на кого было опереться с падением русской национальной власти». (91)
Во-первых, русскому населению Геокчайского, и, в особенности, Шемахинского уездов реально ни со стороны мусульманского, ни армянского населения, ничего не угрожало, о чем уже говорилось выше. А последствие «безвластья» чувствовали на себе практически все народы, заселяющие уезд, правда, в разной степени - в зависимости от желания и стремления отдельных национальных групп, воспользоваться создавшимся положением, и захватить власть в свои руки.
Как показали дальнейшие события, русское - молоканское население Шемахинского уезда оказалось не в самом худшем положении, не говоря уже об обратном, если учитывать набиравщее силу противостояние между армянским и азербайджанским населением. Будучи до этого достаточно пассивными членами общества в широком смысле этого слова, однако втянутые в процессы, происходящие вокруг них, молокане, безусловно, должны были делать свой выбор: занимать сторону тех или иных сил, или же как минимум сохранить нейтралитет. И русское сектантское общество, столетиями державшееся вне политики, сделало выбор в пользу христианства (армяно-григорианство)
Могло ли оправдать это ничем не обоснованное «опасение» за свое будущее те зверства, жестокость и алчность, с которыми молокане, как «союзники» армян и как «большевики» - обрушились на мирных жителей-мусульман гор. Шемахи и селений Шемахинского уезда? Как показали дальнейшие события, недолго молоканские селения – в частности Чухур-Юрт и Хильмили – служили «оплотом армяно-большевистской власти» в Шемахинском уезде.
С уходом в конце июля того же 1918 г. с исторической сцены Бакинской Коммуны, молокане очень быстро отреклись и от своих армянских союзников, и от большевиков, на стороне которых они воевали против турецко-азербайджанской армии. Когда турецкие войска подошли к Шемахе, все молокане, находившиеся в войсках Красной Армии, оставили поле сражения и вернулись в свои дома. Сразу же после освобождения Шемахинского уезда турецкое командование, а затем и азербайджанское правительство гарантировали все права молокан как граждан Азербайджанской Демократической Республики.
Сектантское общество опять «ушло в себя», одновременно пытаясь восстановить отношения со своими мусульманскими соседями. Как молокане повели себя в период АДР, особенно когда в Шемахинском уезде начала работать Чрезвычайная Следственная Комиссия АДР, расследующая мартовские события в Шемахе и причины азербайджанских погромов, более подробно будет рассматриваться в следующих частях. Однако, как бы не отрицали свою вину молокане, участвовавшие в азербайджанских погромах, и как бы не защищало этих своих единоверцев все молоканское общество, участие совместно с армянами Шемахинских молокан в массовых избиениях, убийствах, погромах и грабежах тысяч человек мирного азербайджанского населения гор. Шемахи и селений Шемахинского уезда в марте-июне 1918 года легло позорным пятном на историю этой русской сектантской общины, нашедшей свою вторую родину на азербайджанской земле. |
|
|
